Зареєструйтесь на нашому сайті, щоб отримати додаткові можливості!

Дякуємо за реєстрацію!

Авторизация

Э. А. Пиньковская. Гордая Федя (отрывок из книги "Трудные рассказы")

ГОРДАЯ ФЕДЯ

Федя попала в наш дом маленьким котенком случайно, можно сказать, неожиданно. В доме уже подрос и стал важным красавцем приблудившийся год назад несчастным, полуслепым, с оторванным ушком, в язвах и блошках кот Мурчик.

Мурчик – пушистый, с серебристой полоской на спинке (как у чернобурой лисицы), в белых «носочках» и белой «манишке» черный кот потому получил свое имя, что через час после купания и лечебных процедур, когда его завернули в старое полотенце, мгновенно уснул и очень громко замурлыкал.

Он был так изможден, истощен, измучен голодом, блохами и болезнью в свои 2-3 недели от роду, что превратился в доверчивого детеныша и, уснув, пел свою кошачью песню любви и благодарности. Так и назвали его – Мурчик.

Федя тоже появилась маленьким котенком. Приняли ее за мальчика и потому назвали Федей. Через день Федя очень радостно реагировали на свое имя. Оно котенку понравлось.

С Мурчиком с первой встречи установились братские отношения. Мурчик вежливо ожидал, пока Федя тыкался носом в тарелочку, и только после того, как, по его мнению, младший поел, доедал то, что доставалось ему.

В холодные дни Мурчик сворачивался калачиком, а Федя размещался у него под брюшком, как у мамаши.

Разница в возрасте у них была примерно в год.

Так и росли два брата-кота. А мы умилялись их нежной дружбе. Спали они всегда в обнимку на диване. Часто друг дружку вылизывали в тех местах, где собственный язычок и лапка не доставала: за ушками, на макушке, по спинке.

Игры у них были ласковые, и ни разу ни один не рассердился на другого.

- Ну надо же! – удивлялись мы, - какая нежная дружба.

Весною все разъяснилось. Котик Федя оказался кошечкой. Мы это поняли лишь тогда, когда Федя стала полнеть и округляться.

Смеху было!

Попытки поменять имя на Федору или Дору Федя скоро пресекла. Она удивительно спокойно игнорировала любое к ней обращение, но на имя Федя летела стрелой и одобрительно смотрела в глаза.

- Ну и что? – решили мы тогда, - пусть будет Федя, если ей так нравится.

Надо сказать, Федя не была красавицей. Если бы рассказ шел о собачке, то можно было бы назвать ее «дворняжкой».

Серая в полосочку, гладкошерстная, небольшая и худышка, она, в сравнении с Мурчиком, сильно проигрывала.

Но она была нежной, деликатной, очень понятливой и неимоверно гордой.

Ее нельзя было взять на руки, она сама подходила и в позе «копилки» сидела и смотрела в глаза тому, на чьи колени хотела бы взобраться. Если рукой похлопают по коленям, только тогда вспрыгнет. Она очень редко мурлыкала и делала это тихо-тихо, как бы стыдясь, что запела вдруг.

А как красиво она ела и пила, просто диву давались: откуда такие манеры?!

Надо сказать, что при всей своей некрасивости Федя имела замечательные зеленые глаза: умные, добрые и печальные.

Походка у Феди была тоже величественная. Она никогда не ловила птиц и мышей. Не умела или не хотела?

Когда настало время, Федя принесла четырех котят.

Три из них котика – вылитый папа. Один весь черный. Второй – черный с белой грудкой-манишкой. Третий – черный, в «белых носочках». Каждый взял что-то от папы Мурчика. 

Четвертой, последнышем, была кошечка – вылитая мама. Маленькая, хиленькая, серая в полосочку, как Федя.

Через месяц котиков разобрали знакомые, а эту невзрачную маленькую кошечку никто не хотел брать на воспитание.

Так и осталась она с мамой Федей и папой Мурчиком в нашем доме. Назвали ее Манюня.

Семья получилась дружная. Федя демонстрировала удивительные способности матери и воспитательницы. Мурчик ревновал ее к Манюне, так как спали они теперь разделенные ею (она всегда была между ними), но они все же лапками старались обнять друг друга за шею. Они играли с Манюней, учили ее кошачьим повадкам, наблюдали, как она ест, облизывали ее то по очереди, то оба сразу.

А Манюня – баловень судьбы, была неуклюжей, немножко наивной, ходила некрасиво и вообще – никакая, только что маленькая.

Подрастая, она не становилась привлекательнее.

Ближе к следующей весне мы стали замечать, что Мурчик с Манюней чаще стали спать в обнимку, отвернувшись от Феди.

Манюна совсем стала взрослой кошечкой и однажды, с наступлением тепла, все увидели, что скоро Манюня станет матерью новорожденных котят.

- Вот ужас, если они с Федей обе принесут с десяток. Что будем делать? – сокрушались мы.

Но Федя не округлялась. Более того, Мурчик совсем перестал обращать на нее внимание, ухаживая за Манюней.

Однажды Федя исчезла. Ее не было три дня. Утром четвертого дня она появилась голодная, уставшая, несчастная. Поела то, что ей дали и исчезла. Точно так поступила она и на пятый, и на шестой день.

Она ушла из дома, потому что ее Мурчик избрал себе другую подругу (их дочь).

В глазах Феди была не кошачья, а человеческая тоска и невысказанная боль.

До скандалов, разборок и выцарапываний глаз гордая Федя не опустилась.

Ее кошачье достоинство подсказало другое решение, и она осуществила его. Она ушла из этого дома, но, не умея добывать себе пищу, вынуждена была тайком, рано утром, приходить раз в день поесть.

Так прошла весна и все лето.

Манюня принесла семерых котят. Когда они подросли, их с удовольствием усыновил вместе с Манюней детский санаторий.

Мурчик остался один.

Но Федя не возвращалась.

Ночи становились все прохладнее. Вот и дожди осенние зарядили. Федя приходила мокрая, худая, но удивительно спокойная. Уговорить ее войти в дом или взять на руки не удавалось. Когда выпал первый снег, мы заволновались, что пропадет ведь, замерзнет одна, неведомо где скрываясь.

Когда ударил первый мороз и Федя пришла утром, то на обычном месте не нашла тарелочки с едой. Но дверь была приоткрыта, и тарелку мы поставили близко от порога, чтобы запах учуяла. Федя заглянула. Увидела свою тарелочку в коридоре, стала быстро есть. Я присела возле нее и тихо-тихо, как бы на ухо ей, стала уговаривать.

- Феденька, милая, подумай хорошенько. Зима идет. Замерзнешь одна. Вернись домой. Манюни здесь уже нет. Мы тебя очень любим, Феденька. Послушайся, вернись.

Федя никак внешне не проявляла своих чувств. Продолжала вылизывать с тарелочки еду. Я, сидя, пыталась дотянуться до двери, чтобы захлопнуть и не выпустить кошечку на улицу. Федя медленно повернула голову и в глазах ее печальных я прочла:

- Разве так ты меня удержишь?

Мне стало неловко оттого, что хотела насильно ее удержать.

- Нет, нет, - сказала я вслух и распахнула двери. – Ты сама, Феденька, ты сама решаешь, оставаться тебе или уходить сейчас. – Я встала и хотела уже уйти, как вдруг почувствовала, что Федя прильнула к моей ноге, трется мокрой, холодной шерсткой и громко, почти как Мурчик, мурлычет.

- Ну, иди ко мне. Иди, моя умница, - я взяла ее на руки, и Федя, исстрадавшаяся душою и телом, тут же сунула мне мордочку под мышку и уснула, тихо мурлыча.

Целый час я просидела со спящей Федей на руках. За этот час передо мною развернулась картина страданий этого благородного, любящего, хоть и кошачьего всего-навсего, но такого величественного сердца.

Федя не простила Мурчику измены. Она смотрела на него невидящим взглядом и избрала себе местом для сна стул в прихожей. Ни рядом сесть, ни рядом с ним спать она не соглашалась.

Когда Мурчик пытался подойти к ней ближе, чем на два метра, она вскакивала и переходила на другое место. Но иногда, когда ей казалось, что никто из нас не наблюдает, все же смотрела на Мурчика пристально, и такая тоска заметна была в зеленых глазах, что сердце сжималось от сочувствия.

Федя худела, несмотря на то, что условия жизни улучшились, по сравнению с теми, что были у нее последние полгода.

Однажды я поняла, что для нее мучительно находиться рядом с Мурчиком.

- С этим надо что-то делать. Надо их разлучить, иначе Федя не выдержит такой жизни, - сказала я вслух, поглаживая Федю за ушком.

В тот же вечер к нам в гости пришел знакомый юноша. И Федя впервые в жизни прыгнула на колени к чужому человеку и, свернувшись клубочком, замурлыкала.

- Это же надо?! – удивлялись мы. – Что это с нашей гордой Федей?

Через две-три недели этот же юноша вновь зашел за книгой. Федя мгновенно взобралась к нему на колени и, сунув мордочку ему под мышку (это был знак высочайшего доверия к человеку!),  замурлыкала.

Нам стало все понятно. Федя показывала, что она согласна жить у этого человека, если уж ей не суждено жить с нами. Она и теперь проявила благородство души, оставляя Мурчика в привычных ему условиях и соглашаясь уйти в неведомую жизнь.

Так окончилась эта семейная драма.

Мурчик не нашел себе больше подругу. Соседские кошки бегали от него, а коты норовили расцарапать нос или ухо. Он реже мурлыкал, но чаще любил полежать на диване, на том самом месте, где когда-то с Федей спали в обнимку.


   Если вас заинтересовал сюжет книги и вы бы хотели познакомиться с ней поближе, воспользуйтесь одной из форм обратной связи. Для этого нажмите тут. 

 

Публикуется по материалам издания:

Пиньковская Э. А. Трудные рассказы. - Фастов : Полифаст, 2002. – 144 с.

© Пиньковская Э. А. Авторские права защищены. Материалы могут быть использованы только в информационно-просветительских, учебных, некоммерческих или личных целях, при этом указание источника информации обязательно.

Изображение взято из источника: http://lenagold.ru/fon/clipart/r/roza/gelt.html

Додати коментар

Захисний код
Оновити